Судя по всему, Москва понимает, что иметь дело с Лукашенко придется и дальше. Его нынешняя нервозность не боязнь поражения, а настрой на победу.
Александр Лукашенко, конечно, нервничает. Путь, по которому он двигался все последнее десятилетие, кажется, привел к логической развязке: разойдясь с Россией, он так и не нашел понимания на Западе. Экономика страны – ностальгический анахронизм – перестает радовать даже верных адептов всенародной собственности в той большой стране, которую Лукашенко так и не возглавил. Да и вообще еще большой вопрос, сможет ли он, как прежде, возглавлять страну небольшую, которая ему досталась 16 лет назад. Как уверяют некоторые романтические аналитики, предстоящие возможно уже в декабре выборы он может выиграть только ценой неслыханного оранжевого риска.
Словом, чем раскатистее залпы вечного российско-белорусского братства, тем иллюзорнее принято представлять шансы Лукашенко на плодотворные продолжения. И дело не в сюжете сериала про «крестного батьку» и даже не в том, что он появился. Дело в том, что его создателям была поставлена именно такая задача – показать, что без дружбы с Россией «батьку» на выборах ждет такая же потешная участь, что и Ющенко.
Пропаганда вообще штука довольно консервативная. Она совершенно не обязана замечать того, что мир изменился, хотя бы потому, что реальность не слишком интересовала ее и до этого. Но в белорусском случае все получается особенно курьезно, оттого что приходится наступать на песню даже той реальности, которая так долго и вдохновенно моделировалась. Биться с двумя противоречащими друг другу реальностями трудно, но можно. Особенно когда и в самом деле начинаешь верить в то, что декларированная в этой битве цель не такая уж и химера.
В эстетике борьбы с Лукашенко есть что-то глубоко постмодернистское. Ведь, казалось бы, методика сочинения сюжетов для антилукашенковских сериалов довольно рискованна: там все до последнего слова правда, но точно такой же правдой эти сюжеты становятся при замене белорусских фамилий на российские. Но риск минимален: российский телезритель все про свою власть знает и без кино, и без оппозиционной прессы. Но, как это бывает в нерискованных операциях, не слишком впечатляющим бывает и выигрыш: голосовать российским телезрителям за или против Лукашенко не надо.
Остается предположить в качестве цели всей этой масштабной кампании только одно: Лукашенко должен получить сигнал. Узнать, что ему выслана «черная метка», после которой долго не живут, И тогда, если эта гипотеза верна, то неумолимо следствие: в Кремле должны верить в то, что Лукашенко и в самом деле может не стать президентом Белоруссии.
И обнаруживается немало вдумчивых аналитиков по обе стороны нашей полуграницы, которые, глядя куда-то вдаль, задаются вопросами, и все вроде бы логично. Белорусский ВВП действительно, как уверяют экономисты, падает, и оценки падения достигают в самых пессимистичных расчетах 20 процентов. В авангарде этого падения, естественно, нефтепереработка, и друг Уго Чавес, понятно, не компенсировал выпавшую российскую нефть. С другой стороны, импульсивный бросок в Европу под нестареющим лозунгом «торгуем востоком на западе, западом на востоке» тоже захлебнулся: природа белорусского президента оказалась сильнее конструктивных расчетов, хотя вопрос о том, что мешало провести сравнительно честные выборы с допуском в парламент десятка-другого оппозиционеров, в Белоруссии обсуждался не столько с политической, сколько с медицинской точки зрения, что, кстати, вполне по делу было упомянуто в кино про «крестного батьку».
В общем, результатом всех этих больших маневров стала ощутимая угроза беспощадного бюджетного кризиса. И тому, кто всерьез верит в белорусскую либерализацию, анонсированную в пакете прогрессивных, как указывается, экономических мер, рекомендуется изучить другую, не исследованную кремлевскими сценаристами особенность характера Лукашенко: ничего стратегического, рассчитанного на годы вперед, Лукашенко никогда не предпринимает. Он должен прожить сегодня, удержаться завтра, и завтра вечером будет понятно, что делать послезавтра. То есть он, конечно, может пообещать свободу малому и среднему бизнесу – и тот ее даже частично получит. Но ровно в той степени, в которой, по мере своего укрепления, снова превратится в источник кормления чиновной вертикали – что, впрочем, совершенно излишне объяснять российскому телезрителю. Но это как раз и будет послезавтра, а завтра выборы – и Лукашенко действительно нервничает.
Только ничего утешительного для Кремля в этой нервозности нет.
Лукашенко перед выборами нервничает всегда: такова природа его власти. Но таков и психологический тип: так нервничает, накручивая себя на победу, бывалый неукротимый боксер перед боем.
А так по-звериному хотеть власть, как Лукашенко, не хочет ее в Белоруссии по-прежнему никто. Но есть и еще кое-что. Вертикаль сильна не бюджетом, а сплоченностью номенклатуры, и соблазнов посмотреть в какую-нибудь другую сторону она в Белоруссии не испытывает (за отдельными и ставшими прискорбными исключениями) с самого начала. И что-то подсказывает, что эта уверенность только крепнет. Никаких намеков на формирование сколь-нибудь альтернативного центра власти в Белоруссии нет – и уж точно не появится до выборов и продолжительное время после них. Может быть, массированная пропагандистская атака была сигналом не только для самого Лукашенко, но и для придворных. Но такая надежда была бы большим, чем просто очередная ошибка.
Проблема ведь не только в том, что подобные кризисы, как правило, цементируют двор, построенный по принципу белорусского. Своим наездом на Лукашенко Москва просто не оставляет белорусской номенклатуре никакого другого выбора, кроме еще большей верности. Это ведь не какой-нибудь «Южный поток», где все решается покупкой в нужной стране нужного друга-премьера.
Лукашенковские сюжеты про Кремль и про «Ладу-Калину» на Амуре, которыми Минск отвечает московским кинематографистам, в политическом плане куда более осмысленны и прагматичны.
Россиянам в общем-то глубоко безразличны особенности психики белорусского президента: в конце концов, это не Саакашвили, и Гомельскую область у Лукашенко никто оккупировать не собирается. А вот белорусскому телезрителю узнать про Путина что-то похожее на то, что узнал россиянин про Лукашенко, куда интереснее. Это когда-то давно совместные президентские фотосессии в Кремле были неисчерпаемым ресурсом не только для Лукашенко, но и для прочих его постсоветских коллег. Теперь в умелых руках ресурсом становится нескончаемая дерзость по отношению к Москве. А есть ли по этой части на постсоветье руки более умелые, чем руки президента Белоруссии, тем более, повторимся, в отличие от Саакашвили, он ничем не рискует? Разве что выпадающей нефтью.
И если Москва и в самом деле предлагает белорусскому чиновнику себя в качестве альтернативы, поддаться на это может только какой-нибудь совсем отчаявшийся белорусский Гиоргадзе, которого когда-то со всей искренностью в России полагали реальным кандидатом на грузинский трон. Для белорусской номенклатуры здесь даже нет выбора, потому что движение в сторону станет не просто предательством патрона, которое не прощается само по себе. Оно обернется в более широком плане уходом в никуда, потому что, как в случае с СССР, главным проявлением независимости, идея которой, пусть порой и в потешном виде, но стала в Белоруссии политическим мейнстримом, оказывается недружелюбие к Москве.
Какой-нибудь комитет национального спасения на манер 90-х никто в Белоруссии затевать не станет – и не только от боязни монаршего гнева. Не то время, не то место, не те люди.
Тем более что даже обличение союзного президента в шизофрении в наших условиях отнюдь не является фактором необратимости. Ощущение того, что камня на камне уже не осталось, сродни многолетней уверенности в том, что из очередной финансовой пропасти Лукашенко уже не выберется. Все-таки Москва, видимо, не очень верит в то, что Лукашенко нас покинет, раз она воздерживается от заявлений вроде того, что с ним мы дела иметь больше не будем. Придется. И, судя по тому, как все развивается, главные герои нынешней полемики еще довольно долго будут обречены на совместное творчество в рамках ОДКБ, Таможенного союза, не говоря о СНГ, выходить из которого Белоруссия не собирается. И нынешняя ссора успеет смениться новым холодным миром, и мы еще не раз услышим характерный выговор белорусского президента, с которым он расскажет, как крепка его дружба с Владимиром Путиным. И нефть пойдет в Мозырь и Новополоцк, и все будут довольны до очередной ссоры, и никаких виз на границе не появится. По крайней мере до тех пор, пока не закончится как-нибудь и когда-нибудь последний срок белорусского президента.
Кем бы ни был тот, кто станет преемником, тормозом в продвижении на Запад он уже не будет. А возможность покрепче в этом рывке оттолкнуться от Востока Лукашенко этому преемнику обеспечил. Безо всяких стратегий.
Вадим Дубнов, 3 сентября, Москва, Газета.ru