Почти месяц в Верховном суде Беларуси слушается первое в истории страны уголовное дело о терроризме. Несмотря на полную открытость процесса, более 550 томов уголовного дела, в нем остается немало белых пятен.
Мотив?
Если результаты расследования, показания обвиняемых и свидетелей, данные экспертиз не оставляют сомнений в причастности к теракту Дмитрия Коновалова, то главный для любого белоруса вопрос по-прежнему остался без ответа: Что побудило Дмитрия Коновалова совершать теракты? Какой мотив был у 25-летнего пролетария, химика-любителя без амбиций и весельчака, предпринимавшего несколько раз попытки суицида?
В своих показаниях на предварительном следствии Коновалов называет мотив – "дестабилизация обстановки в Республике Беларусь". Эту фразу он произносит несколько раз, но как заученную. За все время дачи показаний, продемонстрированных или зачитанных в суде, столь сложного предложения Коновалов более ни разу не произнес. Все его ответы односложны и соответствуют представлению о лексическом запасе "парня с рабочей окраины".
Он политически пассивен, не очень-то ориентируется в системе взаимоотношений "власть-оппозиция". Единственное политическое заявление, которое он сделал на предварительном следствии, что не голосовал за Александра Лукашенко на первых в своей жизни президентских выборах 2006 года, а голосовал за Милинкевича, чья программа ему была ближе. По оценкам близких, он никогда не высказывал расовой или религиозной неприязни, не был связан с экстремистскими группировками.
Если это не политика, может идея сверхчеловека?
Коновалов не производит впечатление человека с комплексом Герострата. Если бы он хотел заявить о себе, он бы вряд ли молчал в суде. В его показаниях нет гордости за содеянное, правда, нет ужаса и раскаяния. Он не пытается что-то доказать или кого-то наказать. Норвежский террорист-одиночка Брейвик по сравнению с ним - одержимый. Коновалов же безразличен ко всему, в том числе к тому, что совершил.
Он абсолютно не амбициозен. Очевидно - увлечен химией в части создания взрывных устройств. На видео допросов видно, как Дмитрий Коновалов с готовностью школьника рассказывает, как он делал бомбу, из каких веществ. На следственном эксперименте его движения выверены и точны, он без колебаний указывает вещества и химические соединения, названия которых состоят из нескольких сложно произносимых слов. Похоже, он испытывает при этом радостное возбуждение, как тот же школьник, который сейчас удивит учителя.
При этом Коновалов даже не думал на законных основаниях изучать взрывное дело, например, в военном училище. В школе он побеждал на олимпиадах по химии, его пытались стимулировать - направляли на городские олимпиады. Он же воспринимал это как обязанность и абсолютно не расстраивался, не побеждая на них.
Кто та таинственная женщина, которую, заселяясь в квартиру на ул. Короля, встретили Коновалов и Ковалев?
По показаниям Ковалева, когда он и Коновалов зашли на снятую квартиру на ул.Короля, в ней находилась незнакомка, которую они приняли за хозяйку, или женщину, делающую уборку в квартире. "Она уже уходила поздоровалась с нами", сказал Ковалев. В то же время риелторы агентства "Армира", сдавшие квартиру, утверждали, что никого в квартире не было и не могло быть, так как это вопрос конфиденциальности. Только две женщины могли заходить в эту квартиру, в том числе и с целью уборки - риелтор и директор риелторского агентства, и обе по показаниям находились в других местах.
Почему оба обвиняемых все время меняют показания?
Коновалов сначала утверждает, что все взрывы совершил сам: в Витебске в 2005 году, в Минске в 2008-м и в 2011-м. Потом отказывается от витебских взрывов, говорит, что дал их под давлением - физическим и психологическим. Хотя с точки зрения тяжести совершенных преступлений витебские взрывы ничего не меняют в положении Коновалова.
Кроме того, сначала Коновалов всю вину берет на себя, утверждая, что никто не знал ни о его цели приезда в Минск, ни о содержимом сумки, ни о совершенном теракте. Потом он меняет показания и говорит, что Ковалев знал о содержимом сумки, но не участвовал в сборке взрывного устройства. Еще позже заявляет, что Ковалев помогал собирать и объясняет изменение показаний очной ставкой, в ходе которой он увидел, что Ковалев сам признает свою вину.
При этом наблюдателям, не имеющим под рукой томов уголовного дела, трудно разобраться в хронологии этих показаний.
Если Коновалов не заговорит в процессе, какие из его показаний должен принимать суд во внимание?
Эксперты считают, что молчание Коновалова может быть тактикой его защиты. С одной стороны это значительно осложняет судебный процесс, с другой - каждый молчаливый день повышает значимость его показаний. Если он, конечно, заговорит.
Его напарник Ковалев сначала также придерживается версии – ничего не знал, не видел. После заявляет, что знал о содержимом сумки, знал о существовании бомбы, но не знал о конкретных планах Коновалова. Потом утверждает, что помогал собирать взрывное устройство. Изменение показаний, существенно усугубивших его вину, Ковалев объясняет давлением следователей. Говорит, что надеялся, что ему инкриминируют только недоносительство, осудят на пару лет. Вместе с тем, даже после предъявления обвинения в терроризме, когда стало очевидно, что одним недоносительством он не отделается, Ковалев в ходе следствия не отказался от своих показаний.
Заявил об этом только в суде в первый же день слушаний. Объясняя тем, что боялся. При этом признает, что давление было преимущественно психологическим. Пыток, физических мучений не применялось. "Если не считать тычину в лицо от следователя, который сказал: моя жена каждый день в это время ездит этим маршрутом. Они могла тоже погибнуть".
Как выяснили адрес съемной квартиры в Минске?
Судя по показаниям, последним 11 апреля после взрыва в районе 7 часов вечера вошел в квартиру Коновалов. Более до ночи с 12 на 13 из дома никто не выходил.
Эти показания опровергают информацию следствия, распространенную буквально через пару дней после теракта: выслеживали в районе станции Фрунзенская и отследили, как только кто-то из компании вышел в магазин за добавкой алкоголя.
Так выходил кто-то из квартиры или нет? Возможно, это тайна следствия. Но я, как рядовой обыватель, не могу понять, как можно отследить маршрут до квартиры? Судя по многочисленным криминальным сериалам, можно опрашивать работников магазинов, бабушек на лавочках. Но если последняя видеофиксация была на станции метро Фрунзенская, сколько же бабушек и продавцов должны были опросить оперативники? Достаточно ли для этого одного дня. Надо бы раскрыть эту тайну следствия.
Почему Коновалов в ходе следственного эксперимента собрал взрывное устройство не аналогичное, сработавшему в метро?
Эксперты ФСБ России пришли к выводу, что созданный обвиняемым в ходе следственного эксперимента макет не соответствует устройству, взорванному в метро 11 апреля. Но в составе взрывного устройства, приведенного в действие в метро, находились части арматуры и стержней, того же происхождения, что аналогичные фрагменты, найденные в подвале Коновалова. Он путает следствие? Зачем, если сам сразу признал визу за теракты? Может Коновалову кто-то помогал?
Мог ли Коновалов изготовить бомбу за 1 день?
На следственном эксперименте 20 апреля он показал, что взрывное устройство было доведено до готовности 9 апреля. Делал он его 4 дня. Ранее он показывал, что 9 апреля сдал отпечатки пальцев, и именно это подтолкнуло его совершить теракт. То есть бомба к моменту сдачи отпечатков пальцев была уже готова?
Зачем Коновалов снимал квартиру в Витебске на сутки?
20 апреля обвиняемый сообщил, что доводил "до готовности" взрывное устройство в подвале своего дома. Но из показаний свидетелей стало ясно, что он снимал 9-го-10-го квартиру в Витебске. Зачем, если основные работы проводились в подвале? Как он успел утром 9-го апреля пройти дактилоскопию, собрать сумку со взрывным устройством и найти съемную квартиру?
Много нестыковок и в показаниях второго обвиняемого Владислава Ковалева – электрика, намеревавшегося стать миллионером и успешным бизнесменом. Его защита строится на отрицании любой причастности: не знал, не видел, не догадывался. Ковалев в этой истории - темная лошадка. До сих пор не ясно, как он себя позиционирует: люмпен или интеллектуал?
В ходе допроса в суде в первые дни процесса Влад Ковалев с готовностью демонстрирует, что он простой парень с рабой окраины Витебска: три дня пил с другом детства, не отягощая себя серьезными разговорами. Не спрашивал у приехавшего Коновалова, как работа, чем занимается, какие планы. "Он не говорил, я и не спрашивал". "Вас это не интересовало?" – "Да, нет", - говорил прокурору Ковалев. Подтекст показаний такой: о чем там говорить - водка есть и ладно.
Он акцентировал внимание, что не общался с Коноваловым даже по телефону с 1 января, не виделся еще дольше. Намекнул, что изменились интересы, разошлись, так сказать пути-дорожки.
Интересы, действительно, разные: Ковалев читает множество книг западных психологов о философии успеха. Планирует открыть свое дело, решил, что за 5-10 лет заработает миллион долларов. И вот человек, занимающийся аутотренингом и ведущий себя к успеху, пьет три дня и не интересуется, зачем приехал Коновалов в Минск, сколько пробудет, что будет делать в Минске, прогуливает ради общения с Коноваловым работу. Работает электриком в электросетях, к работе явно относится несерьезно.
Вряд ли можно предположить, что кто-либо из этой компании (Коновалов, Ковалев и задержанная с ними студентка Яна Почицкая) напивался до бессознательного состояния. По описи найденного на съемной квартире на Короля, видно, что выпито было 4 бутылки водки и две пива, еще несколько вина, но его пила "барышня". Да и Коновалов - не алкоголик, который от пары рюмок хмелеет и не контролирует ситуацию.
Вопрос второй, разбирается ли Ковалев во взрывчатке?
Он сказал в суде, что мог бы собрать бомбу - это не сложно, инструкции в Интернете есть, во взрывчатых веществах он немного разбирается, как и любой школьник (?).
У обвинения также возникли вопросы к показаниям Ковалева на предварительном следствии: откуда он знал, что Коновалов в метро использовал другой тип взрывчатки, нежели в День независимости. Замгенпрокурора Алексей Стук, намекнул, что данные экспертизы могли стать известны после того, как Ковалев дал соответствующие показания. Если это так, опровергаются объяснения Ковалева, что все свои показания он черпал из бесед с представителями ГУБОП и следователями КГБ, которые приходили и говорили: правда бомба была такой и такой… и далее по тексту ожидаемого признания.
Ковалев пытался объяснить свою осведомленность, начав рассуждать о характере взрыва: мол, взрывная волна пошла не так, как от взрывчатки, прежде используемой Коноваловым. Потом замкнулся и перестал говорить, да и прокурор не настаивал, сделав вид, что не заметил эту странную оговорку. Думаю, что заметил, но по каким-то причинам не заострял внимание.
Вероятно, все эти нестыковки будут использоваться как обвинением, так и защитой. Хотя многие "неясности" должны исчезнуть после допроса новых свидетелей, после оглашения результатов психолого-психиатрической экспертизы обвиняемых. Вряд ли в суде буду давать показания родители и близкие родственники - они имеют право от этого отказаться. В любом случае, хотелось бы надеяться, что для суда в процессе не будет "белых пятен".
Юлия Кочубей, Interfax.by